Буквально в октябре американская консалтинговая компания The Soufan Center назвала Россию крупнейшим поставщиком боевиков в Сирию и Ирак. Если верить документу, 3417 россиян воюют на чужбине на стороне террористов. Российская сторона не подвергает сомнению эти подсчеты. Примерно такую же цифру официально огласили и наши ведомства. Но с пояснениями, что формирование экстремистских сил не обошлось без участия западных спецслужб. Главное, что факт остается фактом: желающих взять в руки оружие и стать частью чужой войны более чем достаточно.
Есть такая комиссия
Перейдем от общего к частному. Сколько выходцев из Ставропольского края находится сегодня на сирийских баррикадах в составе запрещенной в России террористической организации ИГИЛ? Согласно последним данным, 100 человек. Пик отъезда пришелся на 2011-2012 годы, за последние полтора года этот процесс замедлился. Согласимся, тенденция более чем положительная.
Если внимательнее присмотреться к статистике, мы увидим, что большинство из уехавших – молодежь, студенты региональных вузов. Стали ли причиной идеологические соображения или всему виной крупные суммы денег, которые обещают «смельчакам» террористы, можно понять лишь по рассказам тех, кто сумел вернуться. Их в нашем крае немного. Близкие этих людей рассказывают, что они обрели хоть какое-то спокойствие: дескать, пусть и в тюрьме, но живой. Что же делать остальным, чьи родные все еще остаются в лапах радикалов? Ответ прост и достаточно очевиден: идти на контакт со спецслужбами.
Представители Антитеррористической комиссии Ставропольского края (АТК) открыты для общения и готовы просветить о возможностях комиссии по адаптации лиц, решивших отказаться от террористической и экстремистской деятельности. В рамках работы АТК состоялась встреча с отцом юноши, уже три года воюющего в Сирии. Он рассказал о том, как его ребенок попал под влияние вербовщиков, что могло подтолкнуть его к такому шагу.
Новость как нож в сердце
Собравшихся в кабинете ставропольской городской администрации объединяла общая цель – помочь ушедшему парню вернуться достойно, а главное, легально на Родину. Среди них были руководитель аппарата Антитеррористической комиссии края Игорь Аникеев и заместитель главы администрации Ставрополя Денис Алпатов. Имя отца мы предпочли не называть, во всем остальном будем предельно откровенны. Мужчина в свои 50 с лишним выглядит подтянуто, в молодости активно занимался спортом, успел поработать партийным секретарем во времена СССР, благовоспитанный человек старой закалки, приверженец кавказских традиций, не религиозен, живет в Ставрополе с женой и дочерями. Свою опору, единственного сына, очень надеется вернуть:
– Все произошло незаметно, будто во сне. Не верится, что эта беда коснулась нашей семьи, ведь мы уделяли воспитанию сына силы и время. Жена у меня учительница, знающая толк в воспитании детей...
Речь его была негромкой, но уверенной. В голосе слышались нотки волнения, но сильный характер и сдержанность брали верх, и он продолжал свой рассказ:
– Мой сын занимался спортом, в полицейских участках не бывал. Очень хотел пойти служить в армию, обивал пороги военкомата, но не сложилось, поступил в университет на экономический факультет.
О признаках, по которым он понял, что с его ребенком произошли перемены, мужчина рассказывал открыто, но побороть чувство вины за эти годы так и не смог.
– Летние каникулы он проводил в работе на стройке, там и встретил вербовщиков, – продолжает рассказ мужчина. – Мы с женой стали замечать, что сын «ударился» в религию, начал совершать намаз, слушать нашид, предпочитал халяльные продукты привычной еде. Однажды заявил, что хочет отрастить бороду. Я был против, но жена убедила, что сейчас это модно, поэтому старался не придавать значения.
Конечно, закрыть на все глаза умудренный жизненным опытом отец не мог и не хотел, старался увести сына с кривой дорожки, выдвигал доводы против религиозного фанатизма:
– Сам ответить на вопросы касательно ислама я не мог, нет у меня того багажа знаний, поэтому предложил ему обратиться к имаму, но сын отказывался с ним общаться, называл суфистом. Я подводил его к знающим и толковым ребятам, получившим духовное образование, но он только выходил из себя и не желал слушать. Потом уже я узнал, что мой парень все же посещал молельный дом, но просил друзей ничего мне не говорить. Однажды вообще пропал на три дня, пришлось искать через его новых друзей. Все это время он был в Дагестане, там, как мне кажется, его тоже обрабатывали.
На протяжении полутора лет парень постепенно шел к тому, что сделал: тайком получил загранпаспорт, продумал план побега. Бдительность родителей юноша усыпил громким обещанием, поклявшись Аллахом, не совершать дурных поступков. Но его поездка на свадьбу в дагестанский город Хасавюрт все же очень обеспокоила отца. Ночи после отъезда сына стали тревожными. И не зря – с тех пор больше с сыном он не виделся:
– Мне о его намерении уехать в Дагестан никто не сказал. Эта новость ранила ножом в сердце. Требовал вернуться, но у него каждый раз появлялись причины для задержки. Через несколько дней он сам позвонил матери, чтобы попрощаться и сказать о своем решении уехать в Сирию.
Полгода юноша выходил на связь, урывками общался с сестрой в Интернете. Она передавала ему слова родителей, рассказывала, как все переживают, но он только обвинял родных в эгоизме. Семья отслеживала появление в Сети и его однокурсника, который оказался в Сирии вместе ним.
– Однажды на мой номер пришла фотография убитого мужчины. По чертам лица было сложно понять, кто это. Ее прислал тот самый университетский товарищ, сказав, что мой парень погиб. К ней прилагалось письмо с извинениями за неоправданные ожидания. Я сходил с ума, – говорит наш собеседник, – но потом мы с девочками присмотрелись к фото. Нас смутил белесый застарелый шрам на лице погибшего, которого не было у сына. Так появилась надежда, которой мы и живем уже два с половиной года.
Нет причин для страха
Беседа многое расставила по своим местам. Признать случай безнадежным нельзя, это подтвердили сидящие за столом. Главное, пояснил Игорь Аникеев, четко следовать порядку действий, предусмотренных краевой комиссией по адаптации, занимающейся возвращением к мирной жизни бывших террористов и экстремистов. Главное уже сделано: до родственников донесли, что возвращение домой бывших террористов и экстремистов вполне возможно. У многих после отъезда в Сирию открываются глаза на происходящее, появляется желание вернуться обратно в Россию, но страх угодить за решетку на долгие годы останавливает их, вынуждает смириться с жизнью в бараках. Важно убедиться в желании «сирийских» беглецов вернуться и признать ошибки.
Какими должны быть первые шаги, если такое желание есть... Необходимо заполнить заявление на имя губернатора, который возглавляет антитеррористическую комиссию. Это должен сделать сам уехавший. Понятно, что передать документ непросто. Здесь комиссия идет навстречу и упрощает эту процедуру. Заявителю достаточно любым доступным способом написать о своем намерении порвать с терроризмом или экстремизмом. Как только это произойдет, комиссия получит сигнал к действию и будет рассматривать конкретный случай по существу.
Итак, если правоохранительные органы подтвердят, что руки этого человека не запятнаны кровью и в серьезных преступлениях он замешан не был, члены комиссии вправе гарантировать беспрепятственное возвращение на Родину. В зале аэропорта его встретят родные, момент будет запечатлен средствами массовой информации. Конечно, не обойдется без участия правоохранителей. Но не для того, чтобы вселять страх. Все происходящее берет под контроль губернатор Ставропольского края лично.
Миссия «адаптация»
Никто не говорит о том, что все сделают вид, будто не было никакого отъезда, участия в бандформированиях и нарушений закона. Бывшего боевика допросят для выяснения всех обстоятельств дела, которое после по всем правилам передадут в суд. Но комиссия по адаптации способна ходатайствовать об избрании меры пресечения и смягчении наказания. Пусть не в Ставропольском крае, но бывали случаи, когда суд избирал мерой наказания условный срок или домашний арест.
Почему такого опыта нет у нас? До сих пор никто не воспользовался возможностью вернуться именно таким доступным и легальным путем. Некоторые о нем не знают, других вводят в заблуждение заинтересованные в их пребывании в Сирии люди.
Комиссия не прекращает свое кураторство над вернувшимся боевиком после вынесения приговора и продолжает следить за его дальнейшей судьбой, оказывать содействие в адаптации. Как? Вернувшись к обычной жизни, многие из бывших боевиков не могут найти работу, организации отказывают им в обслуживании, здесь и вступают в дело члены комиссии. На помощь могут рассчитывать жены и дети джихадистов, которые нуждаются в восстановлении документов и образовании. Важно не дать вернувшимся снова ступить на путь террора, помочь адаптироваться и начать новую жизнь.
Страшный диагноз и правильное решение
Терроризм – некая интеллектуальная «зараза», способная проникнуть в любые слои населения. Неверно думать, что молодой человек с множеством спортивных медалей, стопкой грамот за заслуги, хорошими оценками в дневнике и положительными друзьями не способен подхватить эту «болячку» и поддаться влиянию дяденьки-вербовщика. Возраст от 14 до 22 лет считается самым опасным с точки зрения вхождения в поле экстремистской и террористической активности. В этом возрасте юноши и девушки стараются обрести себя, закрепиться в жизни, найти близких по духу друзей, но свойственная им скованность, неуверенность и сомнения в правильности происходящего вокруг заводят их туда, где друзьями и единомышленниками становятся люди из радикальных организаций и тоталитарных сект. Добавим к этому недостаток жизненного опыта и, как следствие, доверчивость и получим идеального кандидата на роль жертвы.
Государством проводится профилактика экстремизма и терроризма: школьников и студентов информируют об опасности экстремистских организаций представители правоохранительных органов. Они же с беседами приходят на родительские собрания, ведь кто, если не мамы и папы, должны в первую очередь следить за безопасностью своих детей. Конечно, не стоит доходить до паранойи и тайно копаться в личной переписке ребенка, достаточно проявить внимательность и участие, присматриваться к его внешнему виду, искренне следить за его интересами и быть всегда на связи. Нельзя относиться к «симптомам» безответственно, пускать все на авось, ждать, что в один момент ваше чадо пересмотрит свои приоритеты, отряхнется от внушений и решит вернуться к прежним увлечениям. Признать страшный диагноз и начать правильное лечение – необходимое условие борьбы с терроризмом и экстремизмом. В этом смысле пример с отцом уехавшего в Сирию юноши крайне показателен.
Если заподозрили неладное, не-обязательно брать за руку и насильно вести ребенка к психологу, духовнику, в полицию, достаточно обратиться за советом к работникам антитеррористической комиссии, они подскажут правильный порядок действий. Почерпнуть нужную информацию и разобраться поможет сайт ведомства www.atk26.ru, на котором можно узнать больше об экстремистских материалах и механизме вербовки. На нем размещены сводки новостей, тематические видеоролики и документальный фильм «Терроризм за кадром», основанный на реальных событиях, произошедших в Ставропольском крае с 1991 года по настоящее время.
К сожалению, живых примеров достаточно для нескольких кинолент. Взять хотя бы историю с 14-летним подростком из Ессентуков, отправившимся вслед за отцом в террористический лагерь, или случай, когда в Пятигорске шестеро братьев друг за другом выехали в Сирию. А чуть менее пары лет назад на всю страну прогремело дело так называемого «медицинского джамаата», в котором фигурировали студенты Ставропольского медицинского университета, занимавшиеся вербовкой молодых людей и готовившие их для отправки в Сирию.
Говорят, Сирия устала от войны и все идет к скорому завершению боевых действий. Подконтрольных террористам территорий остается все меньше, политические силы бандформирований на исходе, на месте тысяч тренировочных лагерей – руины. Но не будем недооценивать противников. Рано расслабляться.
