Вся командировка в Чечню для меня началась в сентябре 1994 года, с Толстого-Юрта. Сначала мы работали в рядах антидудаевской оппозиции. С Джохаром Дудаевым, в последний раз, я встретился в ноябре 94-го, в Рескоме (потом называли Дворец Дудаева), на девятом этаже.

Джохар Мусаевич уже не был похож на российского генерала. Он был в шляпе, в пальто (здание не отапливалось, но лифты работали). Лицо измождённое, усики аля-«карандаш», тоненькие, под угловатым длинным носом.

Президент Ичкерии согласился сказать мне несколько слов на камеру. Меня интересовала тема неотвратимости войны, он говорил о неотвратимости возмездия. Наш общий с ним авиационный гарнизон Монино, в котором он прожил в соседнем с нами доме три года, он назвал змеиным гнездом, и ещё что-то говорил про пулемёт, имитируя звуки стрельбы: «та-та-та-та»… Я был обескуражен.

С 4 января 1995 до конца войны я жил и работал в нашей группировке, с Дудаевым, естественно, не встречался. Но, мой товарищ и коллега Пётр Коровяковский из родных «Вестей», совершенно спокойно встречался и брал большое интервью у Джохара Мусаевича в Гудермесе, весной 95 года. Он абсолютно серьёзно уверял (с картами и бумагами на руках), что Москва идёт разбить всю экономику Кавказа, а людей, из всех республик, выселить на границу с Китаем.

21-го апреля, когда я уже знал, что Джохар Дудаев мёртв, на меня из Москвы вышел наш главный редактор, Михаил Пономарёв, попросил «взять интервью у артиллериста, который уничтожил Дудаева». Я поделился сомнениями: Никто говорить не будет, в первую очередь по причинам собственной безопасности.

Но, приказ есть приказ. Я обошёл весь ЦБУ (центр боевого управления), благо, вход я, своим беспрерывным пребыванием в группировке, давно имел беспрепятственный. Я зашёл к артиллеристам и спросил: «Кто убил Дудаева?», они покрутили пальцем у виска.
С таким же результатом я обошёл кабинеты представителей ВКР, ГРУ, ВВС, пресс-службы, и, даже заглянул в отдел по розыску пленных и пропавших без вести. Ноль.

Потом зашёл к командующему группировкой МО Владимиру Шаманову (кабинет на втором этаже поднимаясь по лестнице – налево и сразу налево, напротив пресс-службы группировки). Шаманов, как обычно, корпел над картой и отмахнулся от меня, как от несвоевременного шутника.

Потом зашёл в кабинет на первом этаже, аккурат под апартаментами Шаманова – к генералу Вячеславу Тихомирову, командующему Объединённой группировкой войск в Чечне. На мой шаблонный вопрос он неожиданно сказал: «Сладков, это бандитские разборки. Я в них не лезу, и ты не лезь».

Я тут же, по прикреплённой к «Вестям» тарелке ФАПСИ вышел в прямой эфир, в котором сообщил, что артиллеристы, лётчики, разведчики и контрразведчики, даже командующий всей Группировкой генерал Тихомиров – никто не знает, кто уничтожил Дудаева.

Утром я в одиночестве бродил у входа в ЦБУ. Вышел генерал Тихомиров. Показательно не замечая меня он походил рядом, потом встал передо мной, разводя руки в стороны и немного присев он крикнул: «Ну, зато ТЫ у нас всё знаешь»!!!!

Мы помирились. К сожалению генерал Тихомиров, которого мы за глаза называли «Тихий мир» уже ушёл от нас.

А потом ко мне на базу приехал базировавшийся в Грозном отчаянный (реально это так) корреспондент и мой друг Олег Сафиулин. Он съездил в Гехи, снял тезет (чеченский поминальный обряд) взял интервью у «командующего юго-западным фронтом боевиков» Ахмеда Закаева (сбежал в Англию), в котором тот традиционно пообещал всем отомстить.

Последний раз я увидел Джохара Дудаева перед его короткой встречей с Павлом Грачёвым. В Ингушетии. Засняли случайно. Диалог был таким:

• Джохар, не надо воевать.
• Да меня свои же устранят.
• Значит, война?
• Значит война.

Вот мой небольшой фильм, который я сделал к очередной дате ухода Дудаева.